Понимание смерти

Коль скоро был затронут вопрос о смерти в Ваших комментариях, дабы не выставлять мое собственное греховное понимание этого вопроса, прибегну к помощи тех же отцев, и толкованию на них. К Вашему вниманию две статьи для Вашего рассуждения.

 

Понимание смерти

Мы – люди. Человек тем отличается от животного, что человек всюду видит смысл, ищет смысл. И вот в этом разница между смертью животного и кончиной человека. Для животного его смерть бессмысленна, потому что само животное не может понять смысла жизни. А человек может умирать не как животное. Для этого (чтобы наша смерть отличалась от смерти животного) мы должны в своём сознании наделить свою собственную смерть каким-то смыслом. А здесь есть элементарное правило философии: осмыслить нечто означает – применить к этому феномену какую-то более высокую шкалу ценностей. Смысл всегда выше того, что оценивают с помощью смысла.

Смысл, ценность всегда выше того, к чему эта шкала прилагается. И, если я хочу осмыслить мою смерть, это означает, что я тем самым исповедую, что моя смерть не есть самое главное, что происходит со мною, а есть некое более высокое начало, более высокая ценность, которую я могу приложить к моей смерти, и сквозь мою смерть прозреть нечто более высокое. Если этого не происходит, тогда смерть становится страшной…
Был такой замечательный русский философ – Василий Розанов. У него однажды умер его племянник, довольно молодой. И его сестра пишет Василию Розанову о смерти этого их племянника: «Как страшно он умер: он умер без болезни – внезапно. Так животные умирают – не выболев, не выстрадав своих грехов…». Неслучайно церковь молится: «Избави нас от внезапныя смерти».
Очень многое изменилось в современной жизни людей оттого, что изменилось отношение к смерти… Эта тема стала почти неприличной – о ней не принято говорить. Россия – это счастливое исключение, где возможны такие встречи. В западных городах есть предписание, запрещающее траурным процессиям шествовать днём. В канонических протестантских странах покойников хоронят в закрытых гробах – не дай Бог увидеть лицо мёртвого человека. Какое бывает потрясение для англичан, когда они заходят в православный храм и видят наши погребения – когда усопший лежит с открытым лицом. И старые англичане подходят проводить в последний путь какого-нибудь своего, скажем, русского друга и впервые за долгие годы жизни они видят лицо мёртвого человека. Для них это бывает настоящим потрясением – прежде всего, тем, что это далеко не всегда оказывается так ужасно, как кажется.
Так вот… в прежних культурах, когда наступало время старости, это время воспринималось как время всматривания в будущее – подготовки к смерти. Сегодня старость воспринимается как время борьбы за уходящую молодость – как время борьбы за прошлое, а не за будущее. И это рождает совершенно другое отношение между поколениями: старики перестают быть носителями мудрости. Не просто знания, опыта, а мудрости… Потому что мудрость – это умение оценивать всё в жизни по самой высокой шкале, исходя из самой высокой целесообразности: а перед лицом Бога как мне умирать будет? (Перед лицом Бога что значат эти события или вот эти события?)
И сегодня мы видим поразительную вещь, когда в нашем обществе роль старшего поколения оказывается такой странной: старшее поколение боится за романтические воспоминания своей юности и свои романтические красные косынки пробует повязать на головы своих внуков и правнуков, которым они совсем не нужны. И, напротив, молодые, скорее, требуют у стариков: да покайтесь же, наконец, о Боге подумайте! …
Итак… человек призван осмыслить свою смерть. И пройти через неё. Вот то, что открыло христианство: смерть не есть тупик. В Ветхом Завете мы видели – смерть есть тупик. А теперь оказывается, что смерть есть проходной двор: можно пройти через пространство смерти, не оставшись в нём… Так прошёл Христос – Ему нужно было три дня, чтобы преодолеть пространство смерти. Нашим душам – наверное, больше… И, тем не менее, мы тоже это пространство пройдём. И выйдем из него к новой жизни…
Так вот… Христианская система отсчёта исходит из «минусового» уровня: да, мы все согрешили, мы все живём и родились в мире смерти, и каждый из нас число заразы и инфекции духовной в мире умножил, после каждого из нас в мире становится, увы, по большей части тяжелее дышать, а не легче. Об этом знают христиане… Вот это система «нарастания» греха, она ведь поразительно показана в первых главах Библии: грехопадение первых людей – убийство Адама – убийство Авеля – потоп – строительство Вавилонской башни… Нарастают грехи – и сокращаются дни человеческой жизни (от восьмисот лет до восьмидесяти)…
Христос был человеком – не только Богом. И поэтому всё то, что произошло с Ним, произойдёт с каждым из нас. Христос воскрес. И это означает, что все мы обречены на воскресение. Я хотел бы, чтобы вы запомнили эту формулу: мы не надеемся на воскресение – мы обречены на воскресение. Потому что каждый из нас – соучастник плоти Христовой, каждый из нас является братом Христа. Мы единосущи Ему, если говорить богословским языком, – единоприродны Ему. И то, что Христос сделал с Собою, произойдёт и с нами… Он взял на Себя нашу человеческую природу и изменил её так, что она оказалась способна воскреснуть – выйти из мира смерти. Поэтому все мы воскреснем, но поэтому и будет тот последний суд, который называется «Страшный».
В жизни же человека возможно два опыта смерти. В христианстве по-настоящему антонимом слова смерть является слово «успение». В любом языке христианской культуры есть эти два слова: «смерть» и «успение». Это два разных исхода из жизни. Христос говорит: Верующий в меня не увидит смерти вовек. А что он увидит? Не останется же он вечно жить на земле, нет. Но в слове «успение» мы слышим отголосок таких слов, как «спелость», «успех». Это не только сон. Успешно завершённая жизнь. Как Марина Цветаева однажды сказала: «Господи, душа сбылась». Вот это и есть та надежда, тот призыв, который обращает Христос к нам: чтобы душа родилась, душа сбылась. Человек ведь долго рождается на свет…
У христианина у каждого три дня рождения: день рождения по плоти от матери, день рождения в духе – в крещении, и день смерти. В православной Церкви дни памяти святых – это дни их смерти, а не дни рождения. И это воспринимается, и называется зачастую именно рождением новым.
Однажды один священник выступал в таком несколько странном месте. Это был родильный дом. И вот он выступает перед врачами, обслуживающим медицинским персоналом и пробует им рассказывать, как в Православии понимают смерть. И между делом вспомнил книгу «Жизнь после смерти», довольно многим сейчас известную, и вот там описывается, как душа, выходя из тела, по каким-то чёрным тоннелям, коридорам, видит свет и попадает туда… Ну а дальше – разные люди описывают по-разному, что происходит дальше. А вот этот первый шаг исхода из тела описывают одинаково. И вот одна акушерка слушает и говорит: «Батюшка, так это ж точное описание родов. Если бы младенец мог сказать, что он испытывает при родах, то он сказал бы, что он испытывает то же самое: он идёт по длинному тёмному коридору – впереди свет… И вот он туда выскакивает в этот свет, и дальше его, бедняжку, начинают зачем-то мучить: там холодно, неприятно, там ещё обжиться надо…». Действительно, точное описание родов – то, что происходит с нами в минуту смерти…
Так вот… Мы рождаемся трижды: мы рождаемся в смерти, мы рождаемся во Христе. Апостол Павел так и говорит: «Для меня жизнь – Христос, а смерть – приобретение».
Но… давайте продолжим это сопоставление. Жизнь человечка у нас на земле во многом зависит от того, как его вынашивала мать: не пила ли она каких-нибудь вредных лекарств, не употребляла ли она алкоголь во время беременности, а, может, над ней надругались (муж или кто-то другой бил её, избивал…) во время её беременности. И в таком случае может статься, что ребёнок родится больным и вся его жизнь предстоящая будет тяжёлой…
Так вот… каждый из нас беремен – душа каждого из нас беременна новой жизнью. Мы рождаем в себе человека. Апостол Пётр называет это «сокровенный сердца человек». Апостол Павел это называет «внутренний человек»: мы вынашиваем в себе нашу душу. И если мы при этом будем потреблять какую-то негативную информацию из внешнего мира, если мы при этом сами в себе будем продуцировать негативные чувства (ненависть, раздражительность, безлюбовность), если мы, в конце концов, не будем кормить свою душу добрым хлебом, она родится выкидышем – в вечность она войдёт недоношенной, не выкормленной…
Душе нужен свой хлеб. У Александра Солженицына в конце 60-х годов был замечательный крохотный рассказ. Просто зарисовка: раннее утро, берег реки, солнышко едва показалось над лесом, на берег выбегает полтора десятка человек, которые поворачиваются лицом к солнцу, воздевают руки, потом падают вниз – и так десять раз подряд. Не думайте, они не молятся – они делают зарядку. И дальше говорит: «Вы знаете, когда человек современный десять минут в день заботится о своём теле и служит своему телу, все считают, что это нормально. Но если кто-нибудь узнает, что этот человек десять минут с утра молится и заботится о своей душе, все сочтут его сумасшедшим…».
Так вот… душе нужен свой хлеб. И хлеб добрый. Не опилки оккультизма, а добрый евангельский хлеб. И если она этого хлеба не получает, она рождается какой-то скукоженой – она изуродована уже здесь, и свою изуродованность она переносит и дальше.
Естественный вопрос: что происходит с человеком после смерти, когда он исходит из тела? Вы знаете, я сейчас скажу такую странную вещь: с точки зрения православного богословия, никакого ада нет. Рая – тоже. А нет – по простым довольно причинам, вполне библейского характера. Рая нет, потому что рай был разрушен грехопадением Адама. Ада нет, потому что ад был уничтожен воскрешением Христа. Поэтому, с точки зрения строгой буквы православного богословия, человек, человеческая душа после смерти тела, расставания с телом, находится в состоянии предначинания вечного блаженства или предначинания вечных мук. Преподобный Ефрем Сирин однажды удивительно образно это выражает так: «Души праведников сидят около оград райского сада, не дерзая туда войти, потому что они ожидают воскресения своих любимых тел». Вот пока тело не вернулось, человека нет – это очень важная интуиция христианства: душа без тела это не человек. Был такой великий христианский подвижник и первый христианский философ, который говорит так: «Тех, которые считают, что души после смерти попадают в рай, вы за христиан не считайте. Почему? А потому что человек есть единство души и тела. И душа без тела называется не «человек», а «душа человека», а тело без души не называется человеком, а телом человека. А человек целостен – един». И в христианском понимании тело человека не есть случайная одежда, которую можно поменять, когда износилась. Нет, человек целостен – он един, и тело оказывает влияние на душу, и душа по-своему взращивает себе тело. Так вот, пока душа с телом разделены, с душой ничего происходить не может серьёзного.
Здесь надо несколько слов будет сказать об одной неожиданной мысли, характерной для православной антропологии – православного понимания человека. Я немножко поясню.
В афишах, кажется, значится, что я декан богословского факультета Российского православного университета? Так вот, действительно есть академическое богословие, в православной церкви есть богословие. Что это такое? Задача богословия не только хранение, уяснение истин евангельской веры, святоотеческой веры, хранение этого предания. У богословия не только задача позитивная, но и негативная – разрушительная. Задача церковного богословия – это удерживать в узде человеческую фантазию. Потому что, естественно, каждый народ занимается фольклорным творчеством. Православный народ не исключение. И в истории Церкви постоянно происходит так, что народные, благочестивые вполне, фантазмы рождают мир приходских преданий. И богословия приходится это буйство фантазий, даже вполне благочестивых, отодвигать в сторонку и говорить: «нет, вот пусть мир преданий не затмит нам Евангелие». Так вот, согласно таким фольклорным представлениям человек сильно ниже ангела, а ангелы, несомненно, выше человека, и цель человека – сравняться с ангелами. А если мы начинаем всерьёз изучать православную традицию, мы видим, что там это совсем не так понимают. Иоанн Златоуст, например, категорично утверждает, что только человек создан по образу Творца. В ангелах нет образа Творца. Почему? Златоуст поясняет: потому что только человек способен творить – ангелы не имеют дара творчества. Златоуст это говорит афористично, чётко и ясно – рубит как на плацу: «Не ангельское дело – творить. Ангельское дело – предстоять». Ангел по-гречески «вестник», почтальон, посланник. От почтальона требуется, чтобы он окончил литературный институт? Нет, не требуется. Ангел передаёт Божью весть, Божью волю людям. И всё. А вот о человеке у Бога замысел совершенно другой: человек должен создать практически новую вселенную. Призвание человека гораздо более глубоко. Тот же Златоуст, дерзая говорить от лица Бога, так выражает Божий замысел, отношения Бога и человека: «Я дал тебе прекрасное тело, а теперь Я даю тебе шанс создать нечто лучшее – сотвори себе прекрасную душу»…

Дьякон А. Кураев

Смерть – благо для человека (св. Иоанн Златоуст)

29.01.2011, 05:39
 Как и кто можно говорить о том, чего ты не видел и не испытал? Кто был там, за гранью знаемого, те уже ведут себя далеко не по-вчерашнему. На это есть и примеры из «Житий». Бог отодвинул смерть, стоящую в изголовье по ступеням и сразу же в другой тональности зазвучали песнопения.4Цар.20:10 – «И сказал Езекия: легко тени подвинуться вперед на десять ступеней; нет, пусть воротится тень назад на десять ступеней». Ис.38:15 – «Что скажу я? Он сказал мне, Он и сделал. Тихо буду проводить все годы жизни моей, помня горесть души моей».Афанасий Печерский – 2 дек. «Как только наступило утро, игумен пришел с братиею к умершему, чтобы совершить его погребение – и вдруг они увидели, что он сидит и плачет. Все пришли в ужас, видя, что он жив, и стали его спрашивать, – как он ожил, и что видел или слышал? Он же в ответ говорил только одно: «Спасайтесь!» Но они стали еще больше упрашивать его, желая услыхать от него что-нибудь для них полезное. Тогда он сказал им: «Если вам я скажу, то вы не поверите и не послушаете меня».

Братия же поклялись ему, что они соблюдут всё, что он скажет им. Тогда воскресший сказал им: – «Имейте послушание во всем к игумену, кайтесь каждый час и молитесь Господу Иисусу Христу, и Его Пречистой Матери, и преподобным отцам Антонию и Феодосию, дабы здесь, в этой обители, кончить жизнь свою и удостоиться быть погребенными со святыми отцами в пещере: ибо эти три добродетели выше всех других.
И, если кто исполнит всё сие, как подобает по чину, блажен будет, только бы не возгордился. О прочем не спрашивайте меня, но умоляю: простите меня».
Сказав это, он пошел в пещеру и, затворив за собою двери, пробыл там безвыходно двенадцать лет. Никогда после того он уже не видал солнца, безпрестанно день и ночь плакал; вкушал лишь немного хлеба и воды, и то только через день, и во всё это время не сказал никому ни одного слова».

Бессмертен только дух, подобие Творца,

Ничем и никогда насытиться не в силах.
Ученость, власть, — всё сор, томленье, суета.
Во всём, везде, всегда провидится могила.

Сосед буянил, бил свою жену и мебель.
И клином вепря резал, тараня эту жизнь.
Верёвкою себя по шее вдруг отметил.
Как хорошо, что смерть косой своей визжит.

Там маразматик всех и всё давно подмял.
Страну окопами и проволокой опутал.
Что можно рвать, урвал, припрятал, как хомяк,
В несытости глотал рыбёшку, как акула.

Но есть конец: и на него процесс.
Умолк хвалебный гимн и надписи на рельсах.
В смертельном шоке клан с лица стирает спесь,
Движение косы и сдуло эту плесень.

Как хорошо, что есть ещё на свете смерть.
Злодей злодействует злодейски и бесстрашно.
Но снова жезла взмах и камерная дверь
Прервёт кабаний бег, здесь смерть его уважит.

Преступник каждый день свой опыт умудряет:
Украсть, убить, насиловать и всюду умно лгать.
Всё ближе место свалки дня мусора и дряни.
Для всех не человек, а так, — ползучий гад.

За взяткой взятку брал скуластый прокурор,
Невинных обрекал к мучительным мытарствам.
Но снова смерти жест, и выстрелом в упор
Лишился жизни сей и будущего Царства.

Как хорошо, что смерть никак не обойти.
Без карточки визитной стучится вдруг инфаркт
Преступный синдикат ждёт главного —
В пути тромбоз вонзает меч, а труп ещё не стар.

Вот мученик повис на дыбе, над огнём.
Насаженный на кол напротив страждет брат.
Как сладко, что есть смерть, надолго мы уснём.
Нашедши словно клад, я буду смерти рад.

Тот в пролежнях уже, он сорок лет подряд
Страдает не ропща — алмазный дух его.
Давно он без родни. О, как он смерти рад.
Он смерти ждёт, к Христу тогда взойдёт легко.

Святые те всегда о смерти пели гимны;
Придёт и разрешит от тела и томленья.
О, только бы Христос принял и не покинул,
И бодрственным нашёл не в неге и без лени

Как ждали все её пустынники, вздыхая…
Последний вздох… и… всё, преград для духа нет.
Богатство, славу, честь, всё заменили раем,
Познав неизреченный, иной, Фаворский свет.

Мы каждый день в постель ложимся и читаем:
«Неужто этот одр могила для меня?»
Быть может, поутру мы никогда не встанем,
И нижнее бельё не сможем поменять.

А в чём застанет смерть, посланница от Бога,
В чём душу исхитить случится, о, тогда,
По этим вот часам судить нас будут строго,
Невыразимый ужас, и бедам всем беда.

Однажды я рождён, и знаю – не бессмертен,
Как колосок на поле похитит смерть меня.
Прости меня, Отец, открой мне двери рая.
Спаси от вечных мук, от адского огня.

Я верю, что Христос простил мои ошибки,
И всё, где я грешил умышленно и тяжко.
Омой в Своей крови, услышь мои молитвы.
Пусть в землю до Суда прощённым тело ляжет.

1 комментарий

Один ответ на “Понимание смерти

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован.